Социалистический реализм - Страница 46

К оглавлению

46

– Кали мера, Одиссей Анастасович, – ответил капитан, – вы составили заявку?

Ему протянули список из одиннадцати фамилий, написанных химическим карандашом.

– Пройдёмте, товарищи, – и Тучков направился к проходной порта.

г. Брест. Девятая погранзастава

Василий Нестеренко, сержант ПВ НКВД

– Сержант Нестеренко!

– Я, товарищ лейтенант!

– Значит так, Василий, – на начальнике лица нет. Ну, верно, он за последнее время спит только тогда, когда с ног падает, – Берешь телегу и дуешь в Волынку. Михеич нам гостинцев обещал. Заберешь, привезешь сюда. А то на союзников из будущего нам довольствия комендатура не выделяла, а кормить их надо. Заодно узнаешь, как там дела. Возьми с собой… Во! Фридлендера возьми. Тебе полезно антисемитизм свой лечить.

– Никакой я, товарищ лейтенант, не антисемит! Аврик – хороший парень, пооботрется, отличный пограничник будет.

– Тем более. Вот его и возьми. Одна нога здесь, другая там.

– Так точно, товарищ лейтенант.

СССР, в горах Памира.

Группа российских альпинистов

– Еж твою двадцать восемь через синхрофазотрон и адронный коллайдер в горбатую спину!

– Стакан!

– Перебьешься! 'Ёж' – слово нематерное. А колючее животное!

– А этот… 'синхо…', ну и то, что в спину.

– Тоже нематерное, – заступился Егор, – вполне себе приличные устройства. Что там, Лех?

– Сам посмотри.

Егор подошел. Из тщательно очищенного от снега льда торчала головка крюка с продетой в серьгу петлей веревки.

– Это что? – спросил Лешка.

– 'Морковка', – ответил Егор, рассматривая железку с не меньшим удивлением, – ледовый крюк. Использовался раньше. Когда буров не было. В лагерях еще есть запасы. Иногда их в скалы долбят, 'точки' вечные получаются.

– Это я и сам догадываюсь, не дурнее паровоза, – съязвил Лешка. – Какому… – он проглотил матерное слово, правда, целиком от ругани не избавившись, -… дятлу, пришло в голову изображать из себя дятла?! Буры уже лет тридцать, как есть! А петля? Это же пенька, мать ее!

– Причем, новенькая, – согласился Егор. – На ней мухи ни разу того, чик-чик, не делали.

– И заколотили его уже после снегопада! Это как понимать? Реконструкторы от исторического альпинизма? 'Толчки' на Памир подались? Горных эльфов отыгрывают, блин! – начал заводится Лешка. Было у него с 'толкиенистами' связано что-то нехорошее…

– Может у них трубки кончились? – выдвинул версию подошедший Санек. – А буры оставлять – ребят жаба задавила

– Он же не в дырку от бура вбит! – хмыкнул, сомневаясь, Егор. – Напрямую в лед загнали. Да и за каким хреном тащить сюда 'морковку'? Она же тяжеленная!

– И? – вопросительно посмотрел на командира Лешка. – Резюм будет?

– Не будет ни резюме, ни конструктива, – ответил Егор. – Будет перекур с разбором. И спуск. Последний пойдет с этого крюка. Трубку сэкономим.

Он отошел к рюкзакам, дождался, когда все рассядутся, и начал:

– Итак. Двадцать первого июня мы подошли к перевалу, который назвали 'Загадка'. До нас перевал никто не ходил, поскольку он на границе Китая и Киргизии, и только таким упертым раздолбаям как мы, хватило терпения оформить все документы на пересечение границы и втолковать китайским погранцам, что эти бумажки не лажа. До перевала оставалось полчаса хода, и виден он был отлично. Никаких технических сложностей не наблюдалось. Так?

Остальные молча кивнули. Егор продолжил:

– В ночь на двадцать второе резко портится погода. Леха выходил из палатки, 'эльфов погонять', в два ночи, было тихо. Я просыпался в четыре – уже мело.

– Ну, это не странность, – вставил Санёк, – с погодой всяко бывает. Горы.

– Согласен. Просто отмечаю. К утру двадцать третьего погода стала. И на перевале появилась абсолютно отвесная и идеально гладкая стена перемороженного льда, высотой около двадцати метров, идущая по всему гребню. Откуда взялась стенка, и причины ее характеристик мы объяснить не можем. С другой стороны перевала обнаружилась совершенно естественная картина спуска. Если не считать верхний срез стены.

– Угу, – вставил Лешка, – как будто ножом отрезали.

– Таким маленьким ножиком, размером с Останкинскую телебашню, – усмехнулся Влад, – и режущим перемороженный лед, как тортик.

– Кстати, – продолжил Егор, – перемороженным лед был только на самой стене. Под ней и на перевале – совершенно нормальный. И верх стены мне тоже показался обычным. Но крутить бур в последние полметра поленился, – он сделал паузу. – Дальше. Спуск с 'Загадки' и подъем сюда принес вторую неожиданность. Относительные высоты ледников и вершин не соответствуют карте. Расхождения небольшие, но по очертаниям ледников заметно здорово. В тоже время, хребты и ущелья вяжутся однозначно: мы идем именно там, где планировали. Изменился только ледовый покров.

– Бред, – пробурчал Лешка, – но факт.

– Дальше, – не обратил внимания на реплику Егор. – Вчера вечером мы вышли на место ночлега другой группы. В принципе, обычная площадка. Но! Очень много мусора. Впечатление такое, что люди не только не уносят хлам с собой, но даже сжигать его ленятся. Серьезные люди так не делают, а обалдуи сюда не ходят.

– Еще одна странность, – вставил Санек. – Сам мусор. Упаковочная бумага, консервные банки. Ни полиэтилена, ни упаковок от всяких сникерсов и сублиматов.

Все задумались, вспоминая возможно упущенные наблюдения.

– Верно, – сказал, наконец, Егор. – Что ж ты раньше молчал?

– Сам только сейчас сообразил, – развел руками Санек. – Чувствовал какую-то неправильность, но какую – только въехал.

46